Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

В преддверии гастролей в Израиле балетного ансамбля Jessica Lang Dance

– Джессика! Добрый день. Апрельские гастроли – ваш первый приезд в Израиль, в страну, любители балета в которой ежегодно могут посещать десятки гастролей трупп модерн-балета, в том числе и из США, в том числе и из Нью-Йорка. Как такой город – пусть и мегаполис – вмещает столько балетных театров? Не явилась ли теснота одной площадке причиной того, что ваш театр базируется в Лонг-Айленд-Сити в Квинс? Вы следовали примеру того, что сделал Марк Моррис в Бруклине?

– Нью-Йорк переполнен вообще, и, в частности, переполнен искусством. Но это мой город, это место, где я живу и никуда не собираюсь уезжать. Наша же группа и школа действуют сейчас в Лонг-Айленд-Сити – это самая дальняя западная точка Квинса. Очень интересный квартал, развившийся из индустриальный зоны в крупный жилой массив: мы живем рядом с выставочным комплексом MoMA PS1. Безусловно, я была вдохновлена примером Марка Мориса и его бруклинской карьерой. Но моя семья предпочитает Квинс, нам нравится здесь жить, мы пустили здесь корни лет 10 назад, так что вполне логично было устроить тут дом не только для себя, но и для моего театра и моей компании.

 

– Вас называют мастером визуальных композиций. Вы ставили балеты под влиянием таких художников, как Мондриан, японского фотографа Шиничи Маруяма– автора «водных» скульптур… Вы придаете двумерной живописи четыре измерения – три пространственных и дополнительное – время-движение… Как вы переводите линию и цвет в танец?

– Если ответить одним словам на вопрос «как?» – то вот как: неосознанно. Точнее – интуитивно. Перед тем, как заняться той или иной постановкой, создать хореографию того или иного спектакля, я провожу массу исследований – это могут быть поиски определенных работ, исследования в специфических областях культуры и искусства, разработка концепции. Чтение, просмотр материалов, разговоры. Как-то во сне я увидела красную линию – как на картинах Питера Мондриана. И то, как один из моих танцовщиков, одетый в красное, эту линию вытанцовывает… А потом я просыпаюсь, иду в студию, и, скажем так, выражаю в танце и в движении реакцию тела на ментальные впечатления, физическую реакцию на эмоциональный груз, на чувственные идеи. Для меня живопись – это не просто поверхность, линии, краски, а история, стоящая за каждой картиной, переход абстракции в повествование. Я сама не знаю точно, как и почему приходит то или иное решение – просто делаю, прислушиваюсь к себе и в некий момент чувствую, что нахожусь на правильном пути. А вообще я очень хочу поставить балет в музее и переезжать на гастролях из музея в музей, а не из театра в театр…

 

– Вы сотрудничали с архитектором Стивеном Холлом. Его архитектурные объекты использовались как часть пластического действия на сцене в вашем балете «Течение времени» (Tesseracts of Time) в рамках Архитектурного биеннале в Чикаго в ноябре 2015 года. Насколько сильно влияние site–specific в современном балете?

– Я была в восхищении и продолжаю восхищаться архитектурными задумками Стивена Холла. И потому под впечатлением его творчества придумала танец, интегральной частью которого стали элементы конструкций построенных им зданий. Именно частью рисунка танца, а не декорациями или оформлением сцены. Архитектурные структуры стали эпизодами в хореографической композиции, фрагментами Tesseract. Не думайте, конечно, что на сцене стоит бетономешалка и возводятся строительные леса. Есть часть готовых конструкций, часть сделаны из парусины, и мы также использовали и используем видео- проекции – это было необходимо для танцоров. Необходимо для того, чтобы они привыкли к этому уникальному пространству, изучили его, научились двигаться с учетом необычных углов и поворотов, арок и стен. Парадоксально, но конкретно этот балет вовсе не «site-specific» – скорее, это наш хоммаж, наше посвящение современной архитектуре. Посвящение и восхищение ею.

 

 – Кто ваш художник по костюмам – может ли его стиль повлиять в конечном итоге на рисунок танца? И кто ваши любимые писатели и композиторы – насколько вы отталкиваетесь в своем творчестве от литературы и музыки – классической и современной? К примеру, у вас есть работа Sweet Silent Thought, поставлена по сонетам Шекспира…

– Мой постоянный дизайнер по костюмам – Брендон Мак Дональд. Когда-то мы вместе учились в Джульярде, и сейчас, 20 лет спустя, вновь встретились и начали вместе работать, сотрудничать в ряде проектов. Брендон прекрасно понимает все мои задумки. А что касается писателей и композиторов – тут нет однозначных ответов. Мои вкусы и в музыке и в литературе широки, у меня нет фаворитов или любимчиков. Ну а Шекспир… Шекспир – это всегда бесспорно и когда в прошлом, 2016-м году, отмечали 400 лет со дня его смерти по инициативе Британского Совета, проводившего по всему миру фестиваль Shakespeare Lives – обращенное ко всему миру приглашение открыть для себя Шекспира и соприкоснуться с его творчеством через новые театральные постановки, фильмы, мультимедийные проекты, выставки и другие события, и в чем-то и переосмыслить его наследие, я поставила балет, вдохновившись сонетами великого барда.

 

– Вы используете в ваших балетах множество аксессуаров, объекты, ткани, предметы оформления сцены… Это дар увлечению живописью?

– Танец для меня – это сочетание движения и пластики, искусства балетного и визуального. Я люблю в своей хореографии одновременно перемещать объекты и тела – как рисовать сразу двумя красками или двумя кистями. Здесь есть игры с пространством и некий фокус, трюк – танцор может спрятаться за реквизитом и появиться неожиданно в другом углу площадки. Таким образом, я, черпая вдохновение в окружающем мире, создаю на сцене уникальную среду – уникальную картину, если пользоваться терминами из живописи. Еще раз повторю: я убеждена, что танец – это не только исполнительское искусство, но и визуальное. Точнее, это два искусства, слитые в одном. Это мое кредо и кредо моей хореографии.

– Насколько равноценны в хореографии импровизация и техника? Что превалирует в вашей манере работы?

– Импровизация для меня – это отправная точка, это старт в процессе создании нового. Я – эмоциональный человек, но мои же эмоции полностью противоречит моей технике, виртуозности, отточенности.  Так что когда мы уже начинам работать, то во главе угла становится техника, профессионализм, система обучения танцовщиков в моей компании. Таким образом, мы объединяем исследования движения, и наследуем традициям, сохраняем школу. И, в конце концов, в окончательном варианте спектакля импровизация не допускается вообще – ни капли, ни намека. Музыкальная концепция, геометрические композиции и построение танца – все рассчитано и многократно отрепетировано, подогнано друг к другу как в тех самых архитектурных конструкциях.

 

– Часто хореографы modern–dance дают свои балетам названия ни к чему не привязанные, случайные, ассоциативные. У вас же в каждом названии кроется смысл – так ли это?

– О! Вы правы! Я подолгу продумываю названия своих балетов, считая, что название спектакля – это намек. Это связь со зрителями до того, как они придут в театр возможность сказать им что-то до того, как они увидят спектакль. Мы действуем на все органы чувств, на все сферы чувств – и слова названия нам помогают. Слова становятся штрихом на общей картине.

 

 

– Насколько сильно повлияла на вас работа в компании Туэйлы Тарп (Twyla Tharp). Какие современные хореографы близки вам по своему восприятию искусства танца?

– Я попала в театр танца Туэйлы Тарп после окончания учебы в Джульярде. Мое пребывание в ее группе только укрепило меня в убеждении, что танец – это техника, благодаря которой мы может выразить свои чувства, это эмоциональная реакция в движении – отражение идей и концепций. Именно такой подход я и вижу в современном американском балете в целом – как в хореографии, так и в технике modern-dance. Туэйла Тарп позволила мне стать самостоятельной, научила просчитывать сразу несколько вариантов движений и, кстати, также научила меня использовать видеокамеру на репетициях.

 

– Вы – единственный хореограф в своей компании. Не сужает ли это горизонты творчества для ваших танцовщиков?

– Нет!!!

 

– Вы начали танцевать в три года, серьезно заниматься танцем в 14 лет, учились в Джульярде с 1993 года, танцевали у Туэйлы Тарп. Занимаетесь хореографией с 1999 года, ставя балеты для десятков ансамблей, создали около 100 работ, вы – лауреат престижнейшей премии «Бесси» (Bessie Award). С 2011 у вас свой театр… Что может быть дальше, когда планка поднята настолько высоко – какие планы, какие цели, какие мечты?

– Я по характеру довольно целеустремленна и сконцентрирована. У меня всегда есть планы и задумки – и для себя лично и для моей компании. Но все эти планы возникают не из воздуха, а из ежедневной работы и сотрудничества с окружающим меня людьми: мы строим наше будущее шаг за шагом, но точно в направлении цели. Как раз в эти дни мы продолжаем наше турне по 29 городам США. Я работаю в этом году над постановками нескольких опер и создаю большой проект для своей  труппы «JessicaLang Dance» – JLD в 2018 году. Рискую показаться банальной,  но чем больше мы заняты, тем более избирательными мы должны становиться в том, какими областями творчества мы занимаемся. И, конечно, мы будем продолжать развивать те образовательные программами танца и движения, которые мы разработали в нашей компании. И всегда, всегда меня будет интересовать эволюция тела в танце! Так что есть еще что делать.

 

 «Джессика Лэнг Данс» («JessicaLang Dance» – JLD)
Программа, которая будет показана в Тель-Авиве 20, 21 и 22 апреля 2017 года, состоит из серии одноактных балетов.

Соло Баха

Поставлено в 2008 году на музыку Йогана Себастьяна Баха – шесть сонат и скрипичное соло. Виртуозный классический танец, безукоризненные костюмы и чистейшее исполнение скрипичных соло сонат и партий Баха.

Тихие сладкие думы

Поставлено в 2016 году по мотивам пяти сонетов Шекспира.

Одна из последних работ Джессики Лэнг, созданная к 400-й годовщине со дня смерти Шекспира. Музыка – композитор Джейкоб Чупински

Размышления о течении времени, любви и смерти.

Взгляд на тысячу ярдов

Постановка 2015 года.

Музыка – струнный квартет Людвига Ван Бетховена, написанный им, когда Бетховен боролся с болезнью.

Идея постановки – передать эмоции и чувства людей, переживших посттравматический синдром. В процессе работы Джессика Лэнг встречалась со многими военными и психотерапевтами, чтобы узнать об их опыте. Она изучала их реакцию на разные музыкальные отрывки. Ее исследование включало в себя темы военной травмы, стресса, нервного расстройства, и влияния музыки, как инструмента арт-терапии.

Вызов

Постановка 2006 года

Солистка Кана Кипра танцует под музыку трио «Medieval», исполняющего вокальную композицию «O Maria, stella maris».

«Божественный балет … Прекрасные движения плавно сливаются с лирическим пением, полностью гипнотизируя зрителей»

Белое

Постановка 2011 года

Танец и видео-арт на музыку Эдварда Грига.

i.n.k.

Постановка 2011 года. Видео-арт Шиничи Маруяма. Сочетание танца, музыки и видео-арта.

Композитор – Джейкоб Чупински.

Балет был поставлен специально в честь 10-летия Нью-Йоркского хореографического института, отмечавшегося в ноябре 2010 года, при поддержке фонда Братьев Рокфеллер
Jessica Lang Dance 
20 апреля, четверг, 20:00

21 апреля, пятница, 13:00

22 апреля, суббота, 20:00

Сайт Jessica Lang Dance (JLD) – http://www.jessicalangdance.com/
Линк на видео: https://www.youtube.com/watch?v=3FUA7IN1YFo

Дополнительная информация и билеты в кассе Израильской оперы по телефону 03-6927777 или в «Браво»: http://bestbravo.co.il/announce/55257

 Статья о театре Джессик Ланг –  https://www.israelculture.info/jessica-lang-dance/

Маша Хинич. Фотографии предоставлены организаторами гастролей и пресс-службой Израильской Оперы