Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Верхнее фото –   © Охад Ротано

617-й день войны.
2-й день войны.
Заложники все еще в плену.
А я решила написать про Мирьям Зоар. Потому что она – легенда. И она – невероятная актриса. 93 года. Энергии и харизмы – хватило бы на все наше правительство, если бы оно того заслуживало бы.
Повод – поход в Камерный театр за 3 дня до войны на спектакль «Чилбот» – в переводе со слэнга это нечто вроде «Заклятые подруги», или по-простому – «стервы». Сирена воздушной тревоги, прозвучавшая в середине спектакля, не испортила впечатление.
Слово צ׳ילבות   чилбот -разговорное, сленговое выражение на иврите, возможно – но не подтверждено, происходящее от арабского слова شلبط (шильбат). Интересно – шалава тоже от этого корня? Но оставим эту тему филологам.

צ׳ילבות – это две женщины, которые были лучшими подругами, но стали злейшими врагами, причём между ними все время чувствуется напряжение. Что-то типа «обожают ненавидеть друг друга». Это понятие стало популярным в израильской культуре, особенно среди подростков и в социальных сетях – как в шутку, так и всерьез.
У пьесы «Чилбот» банальный и предсказуемый сюжет – но почему нет: в обыденной жизни куда больше банальных ситуаций, чем поражающих воображение.
Одна стерва – юная актриса с характером торнадо: эгоистка, взбалмошная, уверенная, что сцена принадлежит только ей.
Другая – театральная легенда, дама в весьма почтенном возрасте за девяносто, с острым языком, с характером крепкого уксуса и привычкой вызывать дрожь у режиссёров одним лишь взглядом.
На сцене они враги – классические антагонистки. За кулисами… ну, скажем так, ненавидят друг друга с профессиональным изяществом.
Но судьба, как водится, затеяла шутку: карьеры обеих висят на волоске, и чтобы не рухнуть в бездну расставания со сценой, этим двум чилботкам придётся либо научиться существовать рядом, либо хотя бы сносно выносить общество друг друга.
То, что начиналось как драма на грани уголовной хроники, как встреча актрис разных поколений, двух соперниц, разделенных семью десятилетиями, bluetooth-наушниками и приличной долей злобы, начиналось со взаимных подстав, саркастических выпадов и тайных подножек – постепенно мутирует в нечто странное: почти-что-отношения.

Один из жанров, который Голливуд особенно любит – это истории о самом Голливуде: вспомните такие фильмы, как «Поющие под дождем», «Бульвар Сансет», «Однажды в Голливуде» или «Ла-Ла Лэнд». В кино саморефлексия – это норма, но в театре такие явления встречаются реже.
Хава и Эли – две актрисы. Первая – в свои 90, вторая – в свои 20. Обе не ладят друг с другом. Две дивы на сцене, как и две женщины на кухне, никогда они не уживаются. Каждая пытается доказать свое превосходство и вытеснить другую.  Взрыв неизбежен, но им приходится заключить перемирие на почве одержимости театром.
Роль Хавы исполняет Мирьям Зоар – не просто актриса, а настоящая живая легенда. В свои 93 она выходит на сцену с такой силой, что дух захватывает. Ее героиня – Хава Зельцер – великая дама театра, которая всю жизнь боролась за свое место под светом рампы. Ее взгляд и каждая пауза наполнены историей целой эпохи. Когда она произносит слова роли – она говорит о самой себе и о своей театральной эпохе.
Её партнерша по пьесе Эли – Майя Ландсман на сцене – воплощение молодости,  нахрапистости, силы и порой жестокости. Она – новый голос театра, желающий доказать миру, что она не просто тень старой звезды, а вселенная сама по себе. И так оно и есть. Её Эли – энергична, полна амбиций и готова перевернуть мир, чтобы быть услышанной и признанной.Их конфликт – это не просто соперничество. Это буря, в которой смешиваются страх, зависть, обида и глубокое взаимное уважение. Сквозь колкости и сарказм пробивается самоирония, борьба двух женщин за внимание, хрупкое и
яростное столкновение судеб.

Молодой драматург и актер Омер Керен – выпускник курса драматургов при Камерном театре – создал не просто пьесу, он создал портрет двух эпох, двух взглядов на жизнь и театр. Отдельно следует сказать, что Омер Керен посвятил пьесу своей бабушке, Ханале Крицман, убитой в кибуце Беэри 7 октября. Его бабушка, дедушка и их помощница находились в укрытии и были расстреляны террористами. Ханале Крицман была библиотекарем, любила театр, ходила с Омером на спектакли и вместе они заглядывали за кулисы. «Эта пьеса – песня любви театру» – говорит драматург, и этой любви он обязан своей бабушке Ханале.
Первоначально пьеса была представлена в формате читки на фестивале новой израильской драматургии «Здесь и сейчас» в Камерном театре, а премьера на большей сцене прошла в сентябре прошлого года.
Поставил спектакль худ. рук. Камерного Гилад Кимхи. Он смог избежать штампов, но не полностью смог избежать клише и шаблонов, придумав трогательный спектакль на балансе между драмой и комедией, сделав ставку на дуэт-дуэль Мирьям Зоар и Майи Ландсман. Их энергия зашкаливает, они так органично и искренне воплощают своих героинь, что порой забываешь где заканчивается игра, а где начинается настоящая жизнь.  Обе настолько органично входят в свои роли, что иногда кажется, будто между образами и актрисами нет никакой границы. И потому здесь нет идеализации ни молодости, ни старости – есть взгляд на жизнь со всеми её противоречиями, есть гимн верности театру, его традициям и его людям, для которых театр – весь их мир. Тут есть и эскапизм и элементы из классики: от «Короля Лира» Шекспира до «Антигоны» Софокла, характеры героинь продолжают архетипы этих произведений. И нельзя не заметить, что прообразами героини послужили сама Мирьям Зоар и Лиа Кениг – две великие актрисы израильского театра. Как и выбор пьесы «Король Лир» – роли, которую Кениг играла недавно в «Габиме». Как и реплика Хавы Зельцер о том, как ради сцены она жертвовала личной жизнью – фраза, звучавшая не раз в интервью и с Зоар, и с Кениг.

Каждый плакат, который появляется на стене театра или дома Хавы в спектакле, подобран очень тщательно, например, плакат спектакля «Хана Сенеш», в котором якобы играла Хава Зальцер. На самом деле в этом спектакле 1958 года играла Мирьям Зоар вместе с Ханой Рубиной.И еще – в
этом спектакле столько шуток, анекдотов, деталей и фраз, что хочется пересказывать их все, но вообще-то я хотела написать о Мирьям Зоар, которая отметила 93-й день рождения спустя всего день после премьеры  «Стерв» в октябре прошлого года. И, конечно, эта роль была «сшита» о под неё.
Мирьям – обладательница одной из самых длинных карьер в истории театра. Биография Хавы Зельер из пьесы «Чилбот» очень похожа на судьбу самой Зоар: румынская еврейка, пережившая Катастрофу, прошедшая через британский лагерь на Кипре, начавшая театральную карьеру в любительской труппе заключённых в лагере для перемещенных лиц. После прибытия в Израиль Мирьям Зоар играла сначала в антрепризах, затем в «Габиме», позже – в «Бейт Лесин» и в Камерном театре.
Мирьям Зоар в 1986 году была удостоена Премии Израиля за значительные достижения на театральной сцене.

Ниже – перевод из различных источников в Интернете:
Зоар родилась в октябре 1931 года под именем Мирьям Кац, дочь традиционного еврейского торговца из Черновцов, Ханоаха Каца (умер в 1945 году), и Рахель Кац (умерла в 1982-м). У неё было два старших брата — Авраам (1921–2003) и Ицхак (р. 1917). В 1941 году Мирьям, Ицхак и их родители были депортированы румынским фашистским режимом в Транснистрию в трудовой лагерь. В 1944 году, после освобождения региона советскими войсками, семья вернулась в Черновцы. Вскоре после этого её отец был арестован и депортирован советской властью. В 1946 году Мирьям, Ицхак и их мать переехали в Тимишоару в Трансильвании, а в 1948 году начали путь в Палестину. Семья плыла на судне Pan York («Кибуц Галуйот»); корабль был захвачен британцами, а его пассажиры были отправлены лагерь для заключенных на Кипре организованном движением нелегальной иммиграции.. Там Мирьям провела год. Только в 1949 году, после провозглашения государства Израиль, она наконец прибыла в Эрец-Исраэль и поселились в мааборот (временных бараках) в Биньямине. Через шесть месяцев они получили ссуду в 100 фунтов от родственника и купили крошечную квартирку в районе Гиват-Алия (Джебалия) на границе Яффо-Бат-Ям. Квартиру, в которой Зоар прожила семь лет, по обычаю того времени делили с человеком, у которого они купили квартиру.
Зохар выучила иврит, познакомилась с режиссёром Яаковом Мансдорфом и по рекомендации Фаннера получила небольшую роль в русской пьесе в постановке Мансдорфа (Крошечный народный театр), основанного новыми иммигрантами.

Знакомство Зоар с театром в эти трудные годы было почти случайным. Раньше у неё не было возможности увидеть театр или мечтать о карьере актрисы. Вскоре после войны она участвовала в постановке любительской театральной группы, где сыграла небольшую роль, выходя на сцену с собакой. Наблюдая за спектаклем из-за кулис, она почувствовала, что может сыграть главную роль не хуже ведущей актрисы. С тех пор театр начал притягивать её. На Кипре она присоединилась к любительской группе идишского театра. По прибытии в Израиль её пригласили выступать в театре Яакова Мансдорфа, хотя она едва говорила на иврите. Ее игру в «Мирандолине» Карло Гольдони заметили Шимон Финкель (1905–1999) и Цви Фридланд (1898–1967), влиятельные актеры Габимы, которые были настолько впечатлены её игрой, что смогли убедидить Мирьям пройти прослушивание в Габиму, куда она была принята в 1951 году. В соответствии с тогдашней политикой театра она сменила фамилию на Зоар.

В Габиме она быстро стала одной из ведущих молодых актрис, сыграв ключевые женские роли 1950-х годов, включая Гретхен в «Фаусте» Гёте (1956), Сольвейг в «Пер Гюнте» Ибсена (1951), главную роль в пьесе Аарона Меггеда «Хана Сенеш» (1958). Настоящий прорыв произошёл с ролью Анны Кристи в пьесе Юджина О’Нила (1957), поставленной американско-еврейским режиссёром Хаем Калусом. Зоар, не имея формального театрального образования, не следовала определённой методике игры. Её интуитивный и эмоциональный подход прекрасно соответствовал стилю Калуса. Калус также поставил одну из её лучших ролей — Марту в пьесе Эдварда Олби «Кто боится Вирджинии Вульф?» (1965). В этой роли Зоар достигла высочайшего мастерства, быстро переходя между противоречивыми эмоциональными состояниями Марты. Эта роль утвердила её как одну из ведущих актрис израильского театра. Она исполняла её вновь в постановках 1976 и 1988 годов.

В Габиме она играла без перерывов до 1994 года. Среди её других выдающихся ролей — Серафина в ««Татуированная роза» Теннесси Уильямса (1971); главные роли в «Медее» Еврипида (1981) и «Марии Стюарт» Шиллера (1981); а также главная в «Миреле Эфрос» Якоба Гордина (1987). За роль в моноспектакле «Поездка» по автобиографическому рассказу Марии Фельдеш (Фолдеш), пережившей Холокост (1980) ей была присуждена премия Аарона Ашмана. За сорок лет работы в Габиме она сыграла ведущие роли в 60 пьесах – как в классических, так и в современных пьесах – что сделало её одной из лучших театральных актрис Израиля.
За долгую карьеру она редко участвовала в оригинальных израильских постановках. Однако в 1990 году она сыграла главную роль в пьесе Мотти Лернера «Элза», повествующей о последних годах жизни поэтессы Элзы Ласкер-Шюллер в Иерусалиме. В 1994 году она покинула театр Габима и в основном работала в театре Бейт-Лесин. Там началось её отрудничество с драматургом и режиссёром Шмуэлем Хасфари, в автобиографической трилогии которого она сыграла все роли – «Кидуш», «Хамец» и «Шива».
Мирьям Зоар сыграла в нескольких телесериалах. Получила почетную докторскую степень в Бар-Иланском университете за свою актёрскую деятельность.
Программка спектакля – вот здесь: https://www.cameri.co.il/brochures/Chilbot_Program/
И еще:  я нашла свой же старый текст о выставке «Кипр. Искусство выживания. 1946 – 1949»  https://www.israelculture.info/kipr-iskusstvo-vyzhivaniya-1946-1949/ . В тексте упоминается и Мирьям Зоар.

Текст – Маша Хинич