Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Инна Шейхатович.  Фото – © Алексей Кудрик – предоставлено пресс-служой фестиваля Regarding

«Regarding». Так называется фестиваль современного искусства, который призван дать новую актуальную суть классическим сюжетам. Героям, образам, символам. Знакомым и знаковым. Первый тель-авивский сезон проходит под кодовым названием «Богини». Его цель – интерпретировать роль и место женщин в истории и искусстве.
В рамках этого мероприятия нам представили музыкальную монодраму композитора Авнера Дормана «Кундри». Напомню: Кундри – героиня «Парсифаля». Очень странная, искусительница, двойной агент, она перерождается от общения со святым Граалем… В нашем случает либретто написала Яэль Ронен, поставила оперу режиссер Лотте де Бир. Эксперимент озвучивал Иерусалимский Симфонический оркестр, в эпатажной и противоречивой роли Кундри (женщины, певицы, идеи, порыва к новациям) выступила Джессика Мюрхед. Дирижировал Стивен Слоун.

Сразу скажем, что интрига была захватывающей: Авнер Дорман – один из самых ярких представителей своего композиторского поколения, его музыка оригинальна, ее – в отличие от многих сочинений коллег – можно назвать музыкой, художественным откровением¸ шагом за горизонт. Тут интересен и тот факт, что один из педагогов Дормана Йосеф Банданашвили, мастер, авторитет и особая страница современной музыки. Яэль Ронен – режиссер и драматург. Продолжательница семейной традиции (дочь серьезного и много делающего на театре режиссера Илана Ронена), человек твердых и прогрессивных убеждений. Чуждый косности и фальши. О певице Джессике Мюрхед меломаны наслышаны – и было невероятно притягательно увидеть и услышать ее вживую. Да, и еще сама тема.

Кундри. Образ двусмысленный, истинно вагнеровский. Противоречивый и туманный. Персонаж оперы Вагнера «Парсифаль».

Итак, слушаем. Смотрим. Вдумываемся. На сцене сценограф Кристоф Хетцер установил зеленый куб. Ящик, шкаф. Архив. На нем написано «Рихард Вагнер. Парсифаль». Начинается с речи. Актриса Джессика (Джессика Мюрхед) делает речевую увертюру. Белые листы, подсвеченные софитами, летят на пол. В это время оркестр тоже начинает – и очень красиво, завораживающе звучит. Словно зовет уплыть и улететь в чудесные дали рассказа. Полноценно слушать мешает речь. Потом Джессика Мюрхед пропевает одну фразу – и зал с ней. ДО финала, до последней ноты. Так это качественно и убедительно…

Певица (и исполнительница, и героиня) исповедуется, грезит, что-то сообщает о своих отношениях с Граалем и королем Амфортасом который из оперы «Парсифаль»). Она поет на английском, немецком и иврите. Иврит в ее исполнении чувственно  прекрасен и музыкален. Артистка – и об этом уже много сказано в мировой прессе – может составить конкуренцию главным звездам оперной и камерной сцены. Джессика Мюрхед владеет изумляющим legato, умением придать музыкальной фразе логику и естественность. Она творит вместе с оркестром, в полном и гармоничном соавторстве. Ее трепет и вдохновенная самоотдача преодолевают формальность либретто, смутную этику и неотчетливый посыл всей словесной конструкции. Она волнует и завораживает. Формулы, теории, попытки высоколобо и элитарно вовлечь слушателя в конфликт вагнеровской Кундри, стремление расставить новые акценты в схоластическом построении, в давнем и трудном диалоге еврейского народа и антиеврейского музыкального философа Вагнера не очень радуют. Они мало понятны и не вызывают эмоционального отклика. Понятна, человечна, абсолютно убедительна певица. Костюм ( сначала что-то тренировочно-обыденное, потом – наряд примадонны, что нетребкинско-казарновское), папки документов в распахнутых дверях зеленого куба-вагона-шкафа…), слова о том, что Кундри хочет, стремится в Иерусалим – только формальность. Дань снобизму, художественный кокетливый волюнтаризм.

Спектакль от «Regarding», несомненно, получился. Композитор Авнер Дорман сделал грандиозный творческий жест. Опера хороша и слушается с неослабевающим интересом. Час пролетает незаметно. И даже жаль, что эта красота заканчивается так быстро… Оркестр порадовал слаженностью, благородством¸ изяществом нюансировки, мощью золотого тона и ультимативностью медных духовых. Серьезность и вдохновение объединили все группы в кипящую лаву огромного накала. В деликатность piano. «Никакая «корона» не сбросит корону с голов и душ наших музыкантов» – радостно думала я, слушая оперу. Мне показалось, что дирижер Стивен Слоун внес в прочтение оперы свою волю и экспрессию.

Скажем так: герои идут впереди, не кланяясь пулям. Разумно и гордо творят на свободе. А что касается Парсифаля, Амфортаса – то они пусть останутся далеко. Где-то на горизонте…