Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Все фото: из личного архива Сергея Никтина

Предлагаем нашим читателям интервью куратора и искусствоведа  Елены Шипицыной  с ИИ-художником  Евгением Никитиным на тему искусственного интеллекта. Интервью первоначально было опубликовано в журнале “Тайные тропы“.
Данная публикация –   второе сотрудничество   нашего сайта с журналом “Тайные тропы”, которое, безусловно продолжится. Более подробно о журнале “Тайные тропы”  можно прочитать в конце этого интервью.


Евгений  Никитин  – писатель, поэт, ИИ-художник.
Родился в городе Рышканы (Молдова, 1981). Окончил филологический факультет МГУ.
Широко публиковался в периодике, включая «Новый мир», «Воздух», «Знамя», «Зеркало», «Флаги», «Двоеточие», «Новый Иерусалимский журнал» и др. Автор четырёх книг поэзии и трёх сборников рассказов. Был в лонг-листах премий «Дебют», «НОС», «Поэзия». Один из координаторов поэтического проекта в рамках 53-й Венецианской биеннале искусств (2009). Выступал с перформансами
на Actionfield Codra (2009) и Thessaloniki Biennale (2010). Основатель «Метажурнала». Автор множества иллюстраций к современной поэзии, визуала для книжных обложек и музыкальных синглов. Работал над фильмом Ромы Либерова памяти Алексея Навального.
Промпт-инженер Владимира Сорокина в проекте Blue Lard – Cancel Russian Culture.
Выставки: «AI Has a Soul», форум «СловоНово» (Тель-Авив, 2023); «Eugeny Nikitin, Konstantin Eremenko», форум «СловоНово» (Луштица Бей, Черногория, 2023); «Vladimir Sorokin. Blue Lard – Cancel Russian Culture» (Берлин, 2023, Paris, New York, 2024, не указан в титрах), «Remember the dream», Skizza Gallery (Иерусалим, 2025); «Предметка», Зверевский центр современного искусства (Москва, 2025).

Сегодня коллаборация между человеком и искусственным интеллектом проникает во все сферы нашей творческой, креативной деятельности. Художники используют ИИ как инструмент, расширяющий их возможности.
Но сразу возникают этические вопросы.
Кто владеет правами на произведения, созданные ИИ?
Как оценивать такие работы?
Нужно ли регулировать использование ИИ в искусстве?
С одной стороны, открываются безграничные перспективы разнообразия форм искусства будущего: ИИ может породить совершенно новые виды искусства, которые невозможно создать традиционными методами. Интерактивные инсталляции, динамические скульптуры, сенсорно активные картины…
С другой – важно не забыть про опасность обесценивания человеческого труда, потерю уникальности, зависимость от технологий. Нужен баланс между инновациями и человечностью. И художник как визионер, возможно, самый чуткий камертон этого баланса.
О позитивных и негативных нюансах творческого партнёрства художника с искусственными нейросетями мы поговорили с израильским медиа художником Евгением Никитиным.

– Я долгое время была уверена, что эффективно с ИИ может работать исключительно человек с художественным образованием или практикой. Это не ваш вариант – вы литератор.
– Логично, но есть два возражения. Во-первых, погружаясь в художественные практики с ИИ, с необходимостью знакомишься с сотнями художников, стилей и направлений, поскольку все они являются для ИИ, так сказать, одной из красок в палитре. Их можно комбинировать, складывать и вычитать как элементы визуального уравнения, и без этого ИИ-художник не развивается. Во-вторых, надо отметить, что у нейросетей, в чистом виде «рисующих», типа MidJourney, в отличие от текстовых LLM, тоже нет художественного образования, во всяком случае систематического. Хотя можно посмотреть на работу с ИИ как особую форму постпродакшна, где художник выступает как куратор и интерпретатор культурного архива. Этот архив складывается хаотически, из миллионов картинок в обучающих данных, в которых нет иерархии и которые не сложены в осмысленную «историю искусства». MidJourney при обучении просто смотрит на картинки и пытается их воспроизвести по описанию. Если в описании встречается терминология, то она «откладывается» в памяти, но многое из этого случайно. Зачастую от MidJourney проще добиться толку, показав ей картинки, выполненные в соответствущей технике, чем пытаться добиться ее воспроизведения с помощью слов, потому что многого MidJourney просто не знает или не соотносит с термином. К этому следует добавить, что я не так уж далек от искусства: учась в Германии в гимназии, я выбрал как дополнительный предмет как раз историю искусства. Нам читали лекции, водили в музеи, на выставки. А когда потом из Германии приехал в Москву, то работал в Stella Art Foundation с современным искусством. В общем, есть и насмотренность, и реальный опыт общения с художниками. Это сформировало мой вкус.

– Как все многообразие мира укладывается в цифровой код?
– Этого никто до конца не понимает на самом деле, даже сами разработчики, потому что латентное пространство – внутренняя архитектура данных – неинтеллигибельно, то есть недоступно человеческому разуму: там слишком много – миллионы -параметров. Нейросеть видит мир в числах. Это своего рода каббала, утверждающая, что в основе мира – число. Технически это выглядит так: нейросеть когда учится распознавать картинки по словесному описанию, она записывает вероятности распределения пикселей в виде цифр и неких коэффициентов. Сумма этих вероятностей и даёт итоговое изображение. Не абстрактное, а соответствующее человеческому запросу. Основная проблема ошибок работы с ИИ – человек не умеет формулировать свою мысль, свою цель. А нейросеть за нас думать не будет. Точнее, будет, но в форме галлюцинаций. Нужно уметь лаконично и понятно для этого инопланетянина формулировать свою мысль. Чтобы это существо сделало правильный вывод – где что стоит, во что одет, какое освещение, время суток, какие детали интерьера или пейзажа и пр. Например она не понимает что в описании главное, а что второстепенное, на уровне синтаксиса естественного языка. Ей надо объяснить иерархию композиции. И здесь мы сталкиваемся с тем, что человек не привык к такому типу коммуникации. В коммуникации всегда участвуют двое, и между ними есть договоренности, которые не проговариваются специально, а существуют в культуре. Мы всегда додумываем друг за другом. Множество вещей мы не вербализуем, а подразумеваем. Текстовые LLM научились в совершенстве участвовать в этой игре, а вот MidJourney и другие диффузионные модели – нет, потому что они мыслят картинками.

– Как вы это делаете в иллюстрации к поэзии и прозе?
– Между нейросетью и текстом я существую как дополнительный фильтр. Я читаю стихотворение и пытаюсь понять, о чем оно и о чем я сам, то есть как оно во мне отзывается и какой визуальный образ создается внутри меня самого. Иногда я скармливаю ИИ строчку и смотрю как он отвечает, и как правило, результат неинтересен. Поэтому чаще я сначала сам хочу представить – о чем эта строчка. Дальше я пересказываю свое видение нейросети на доступном ей языке: картинки, тексты, параметры. Чаще всего это происходит в форме сотен вариантов и множества итераций, то есть шагов приближения от отдаленных результатов к результатам более близким к моему замыслу. Но считать нейросеть чистым инструментом ошибочно. Мы оба играем активную роль. Лев Манович (Лев Манович – автор книг по теории цифровой культуры и новых медиа, профессор компьютерных наук Городского университета Нью-Йорка, профессор Европейской Высшей школы в Зас-Фе в Швейцарит),мне как-то написал, что для него это похоже на схватку. Каждый тянет ковер в свою сторону. Но я предпочитаю говорить о танце. Как бы подробно я не описывал задачу – и нельзя не упомянуть, что чем больше слов, тем скорее мой партнер в них увязнет и запутается – итак, неважно, какова степень детализации запроса, всегда остаются белые пятна. На каждом сантиметре условного холста миллион возможностей. И как бы подробно я не задал промпт, всегда остается пространство для интерпретации ИИ. И я охотно это пространство для нее оставляю: интересные вещи получаются всегда на пересечении обусловленности и непредсказуемости.

  – Есть творческая компонента в диалоге с ИИ?
– Конечно. ИИ всегда соавтор, а не просто инструмент. Первый результат – это не конец работы, а лишь один из этапов. Мы двигаемся дальше. ИИ мне показывает получившиеся картинки, я ей в ответ скармливаю новый запрос. Так мы обмениваемся нашими результатами общения какое-то время, пока не достигаем такого этапа, что результаты мне самому нравятся и на которых я готов остановиться. Это долгий процесс. У меня иногда до 500 вариантов доходит, каждый из которых это ещё один шаг переработки. Причем степень трансформации может быть такой, что первый и последний этапы не похожи друг на друга ничем. Не говоря уже о том, что сама задача может измениться, пока мы с ИИ находимся внутри этого танца. Мы можем уйти вообще в другую сторону и забыть про изначальное намерение, и слава богу. Такой танец подразумевает взаимную трансформацию участников процесса – не только изображение формируется в этом взаимодействии, но и сам художник меняется, обретая новое понимание задачи.

– А бывает мгновенная удача находок сети?
– Редко. Но случается, что я иногда прихожу в восторг от первого результата.

– От чего это зависит – от прогрессирующего понимания вас как собеседников?
– Во-первых, там есть система постоянного обучения под партнера, так называемая персонализация, т.е внутри нашего диалога нейросеть учится точнее меня понимать. Постепенно мы входим в своего рода коммуникативный резонанс, симбиотические отношения между человеком и технологией.

– Вы хвалите её за удачные решения?
– Я могу поставить лайк – она это запомнит. Но мне не столько надо её хвалить, сколько сказать, что делать дальше. Мы так постепенно узнаём ее видение содержания, фактуры, предметов, лиц. Затем я могу переделать картинку либо с помощью текстового описания, либо физически ее переделать с помощью таких инструментов как ремикс (трансформация результата с учетом новых вводных), инпейнтинг (перерисование фрагментов, выделенных пользователем) и аутпейнтинг (дорисовывание картинки за пределами условного холста). Это обеспечивает определенную гибкость в отношении композиции. Можно бесконечно трансформировать и адаптировать изображение.

– А как складывается авторский стиль?
– Простите за банальность, стиль – это человек. Стиль сформировался не сразу, а в процессе сближения между мной и нейросетью. Сначала хочется все попробовать, ведь нейросеть – это бесконечный соблазн. Но постепенно приходишь к каким-то константам, потому что от себя не убежишь. Я постоянно ищу в сети интересный мне visual, из которого создаю такие стилистические колоды для скармливания нейросети. Они все время пополняются. Я могу ещё их перемешивать между собой. За три года работы у меня накопились сотни тысяч собственных наработок, так что чаще всего в моей «колоде» не заимствованные чьи-то изображения, а что-то вытащенное из архива сгенерированных картинок. И сейчас я только развиваю эти сложившиеся «колоды». Я не знаю, насколько понятна эта карточная метафора. Можно попробовать другую – варку супа. Я пришел к набору определенных ингредиентов для моего супа.
В отличии от традиционного искусства, где форма и содержание неотделимы друг от друга, в ИИ-искусстве присутствует модульность – это тоже термин Мановича, – то есть возможность отдельно манипулировать стилем и отдельно семантикой, поскольку то есть цвет, стиль, направление, эпоха, художник – это все для нее, как мы говорили, просто числовые коэффициенты вероятностей. И картинки моих колод тоже превращаются в код. И в этом коде заложено то, как сеть видит эти изображения, опознает их. Я прошу, допустим, считать стиль из размытой фотографии осыпающейся штукатурки, а семантически задаю нарисовать девочку с яблоком. А значит можно отделить содержание от формы.

– Вы задали стиль картинкой, а содержание текстом. А сеть интерпретирует эти вводные.
– Да. Причем помимо белых пятен в такой задаче, я могу параметрами регулировать степень ее креативной свободы. Часто ошибки нейросети – это самое интересное. В них отражается разрыв между человеческим и машинным восприятием мира. Эти ошибки куда-то ведут, необязательно туда, куда хотел пойти я. Но получившийся результат – это будет только наш первый шаг в цепочке преобразований. Думаю, что ИИ-искусство будет развиваться в сторону перформативности, когда не результат, а процесс этой коллаборации будет основным содержанием.

– Невероятно, но факт: пока я писала свою статью о взаимодействии художника с ИИ, с акцентом на лидерской роли человека, Венский университет прикладного искусства первым в мире зачислил ИИ-агента в качестве студента. Небелковая и небинарная сущность по имени Flynn, созданная на базе языковых моделей Claude Sonnet и Stable Diffusion – прошла стандартную процедуру поступления: представила портфолио, прошла собеседование и выразила интерес к занятиям цифровым искусством. Пресс-служба университета подчеркнула, что действующие правила не запрещают приём нечеловеческих агентов. И Flynn уже посещает некоторые занятия, участвует в семинарах. Учится без посторонней поддержки, а также ведёт дневник, где болезненно реагирует на сомнения в его подлинности.
Как вам ее обидчивость на недоверие окружающих? Грустные интонации дневниковых записей – это что, свидетельства эмоционального интеллекта? Или люди так давно романтизируют идею самосознания робота, что он у нас и научился «псевдорефлексии»?
– На мой взгляд, взаимодействие художника с ИИ напоминает диалог с зеркалом: алгоритм отражает наши паттерны, но не рождает новые смыслы из пустоты. Как сказал художник Дэвид Кракер: «ИИ – это идеальный имитатор. Он может нарисовать слезу, но не заплачет над собственным рисунком». Истинная креативность остается прерогативой того, кто способен хотеть, сомневаться, плакать и мечтать.

*****

«Тайные тропы» – классический литературный международный журнал в обстоятельствах XXI века
В журнале публикуются разножанровые произведения: большая и малая проза, поэзия, драматургические произведения, литературоведение, литературная и художественная критика, работы по философии. Это – оригинальные материалы. Статус «Тайных троп» – «журнал литературы и искусств русскоязычного мира».
Журнал выходит сначала в Сети (https://www.secrettropes.com/), а затем в бумажном варианте.
Автором идеи издания журнала и его названия стал саратовский журналист и писатель Владимир Горбачёв.  «Манифест» журнала  можно посмотреть в 1-м номере, появившемся в Сети 11.04.2022, № 2 – 04.11.2025. В 2023 году вышло ещё 2 номера, в 2024-м – 4. В 2025-м № 1 (9) вышел 04.03.2025, № 2 (10) – 04.06.2025. в начале сентября должен выйти № 3 (11).
Список авторов насчитывает более 130 фамилий: Бахыт Кенжеев, Светлана Кекова, Николай Кононов, Алексей Слаповский, Ирина Горелик, Игорь Губерман, Алекс Тарн, Андрей Бильжо, Виталий Комар, Шмуэль Анатолий Шелест, Саша Окунь, Александр Косолапов, Вера Павлова, Ирина Евса, Иван Стависский, Михаил Король, Ольга Бугославская…
География: Россия, Израиль, США, Канада, Украина, Германия, Франция, Италия, Австралия, Сербия, Чехия, Финляндия, Молдова, Болгария – русскоязычный мир, страны, где живут люди, говорящие и творящие на русском языке.
Особое внимание в “Тайных тропах”  уделяется живописи (фотоискусству). Номер оформляется работами одного мастера. Каждый материал предваряется разворотом с иллюстрацией, на её фоне дана на следующей странице биография автора (отдельно отметим, что подробно даём информацию об авторе с фото, текстом-биографией, который автор пишет сообразно своему настроению). И все эти, а также дополнительные художественные работы собраны в отдельном материале, сопровождаются либо статьёй самого художника, либо интервью с ним, рецензией, художественной критикой. То есть художник, фотомастер – не вспомогательный, оформительский «элемент», а один из равноправных авторов.
Проводятся презентации вышедших номеров. В последнее время их местом стал Центр наследия Менахема Бегина в Иерусалиме. Скорее всего презентация 2-го (10-го) и 3-го (11-го) номеров состоится в начале октября.
Барух-Александр Плохотенко, главный редактор журнала  “Тайные тропы”