Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Заглавное фото – Борис Эйфман. Photo by © Evgeny Matveev. Интервью первоначально опубликовано на портале zahav.ru  –    https://salat.zahav.ru/Articles/3774933

Борис Эйфман: «К постановке «Преступление и наказание» я шел всю свою жизнь.  Нам удалось создать спектакль, открывающий новые возможности балетного искусства XXI века».
С 7 по 13 сентября в Оперном театре Тель-Авива, в рамках балетного абонемента, будет представлена постановка «Преступление и наказание» в исполнении знаменитого Санкт-Петербургского академического театра балета Бориса Эйфмана.
«Преступление и наказание» – новый двухактный балет Бориса Эйфмана по роману Ф. М. Достоевского и на музыку Густава Малера, Бориса Тищенко и митрополита Илариона (Алфеева).

 Накануне своего 17-го прибытия на гастроли в нашу страну Борис Эйфман рассказывает в эксклюзивном интервью о диалоге трёх эпох и трёх столетий в балете «Преступление и наказание», о связи между Густавом Малером, чья музыка звучит в балете, и Фёдором Достоевским, о двойственности человека и мира и о многом другом.

– Премьера вашего балета «Преступление и наказание» прошла 17 сентября 2024 года, и вот ровно через год спектакль прибывает в Израиль. Как вы думаете, что может в этой истории создать особый резонанс именно здесь и сегодня?
– Философское звучание произведений Достоевского неподвластно времени. В этом его гениальность. Поэтому легко проводить параллели между текстами писателя и драматичными реалиями сегодняшнего дня. Хотя и без попыток «примерить» злободневные темы современности на идейный мир Достоевского вечная актуальность его наследия неоспорима. Сейчас, к большому сожалению, огромную значимость в очередной раз приобретает один из ключевых моральных посылов, заложенных в «Преступлении и наказании». Сформулировать его можно с помощью двух простых слов: «не убий». Человеческая жизнь, говорит нам писатель, – священный Божий дар. И никто не вправе посягать на него. Пусть даже речь идет о жизни существа, как кажется кому-то, бесполезного или зловредного. Данная истина известна всем с незапамятных времен. Что не мешает людям непрестанно переступать через нее.

– Вы выбрали для партитуры спектакля столь разных композиторов: Малера и Бориса Тищенко. Как вы связали их голоса в единую музыкальную ткань, и как каждый из них нашёл отклик в душе романа?
– На первый взгляд, «соседство» в партитуре двух совершенно непохожих композиторов действительно может показаться странным. Малер и Тищенко во всех отношениях – эстетическом, мелодическом, эмоциональном – далеки друг от друга. Но специфика сегодняшней эпохи – в ее удивительной способности соединять несоединимое, в том числе и в музыке. После десятилетий работы с произведениями классических композиторов я долго адаптировался к драматургически сложным сочинениям Тищенко. И в конце концов именно в них услышал невероятную созвучность конфликтам романа Достоевского. Из творений Тищенко и Малера и сложился особый музыкальный мир нашего балета, в котором гнетущая мрачность чередуется с проблесками надежды, а эпичность – с утонченным лиризмом. Каким образом все это было достигнуто, ответить невозможно. Если бы я заранее мог знать, какой композитор и почему вдохновит меня на сочинение спектакля, то избежал бы многих месяцев изматывающих поисков.

– В чём, на ваш взгляд, внутреннее родство между меланхолией Малера и духовными мерцаниями Достоевского? Как звуковая палитра Малера стала архитектурой эмоционального пространства вашего спектакля?
– Прежде всего, вспомним от том, что Достоевский был очень почитаем Малером. Интерес австрийского композитора к Федору Михайловичу неслучаен. Творчество обоих наполнено серьезным философским и нравственным смыслом. Оба художника пытались найти ответы на «проклятые», извечные вопросы человеческого бытия. Кроме того, если рассуждать о родственности творческих принципов Достоевского и Малера, то знаменитой «полифонии» писателя явно соответствует практика композитора выстраивать гармонию через сочетание разнородных элементов. Отбирая музыку для спектакля «Преступление и наказание», я не размышлял о подобных нюансах. Однако, как видите, идея сделать Малера одним из соавторов балета в конечном счете выглядит абсолютно логичной.

– Можно ли сказать, что вы ставили не просто роман, но и диалог трёх эпох – конца XIX, XX и XXI веков – через музыкальные голоса? Как этот «триединый» музыкальный кант внес философский смысл в движение и формы?
– Я хотел бы несколько расширить ваш вопрос. Да: балет «Преступление и наказание» связал воедино три эпохи, три столетия. Это достигнуто не за счет одной лишь музыки. Я взял за основу литературный шедевр второй половины позапрошлого века и, творчески переосмыслив его, сочинил на произведения композиторов XIX и XX веков спектакль, представляющий собой самодостаточное, оригинальное явление русского психологического балетного театра нового тысячелетия. Можно было бы пойти банальным путем и выпустить буквальное хореографическое изложение хрестоматийного текста, его танцевальный подстрочник. Но такой авторский метод мне чужд. Я стремлюсь не пересказывать великие книги, а находить в них скрытое между строк. Только так – открывая неизвестное в известном – возможно создать самостоятельное произведение искусства, вдохновленное бессмертной классикой.

– Вы много лет исследуете психологический театр в хореографии. Как вы передали на сцене идею вины и искупления?
– Честно скажу: трудно было придумать более «неудобный» для постановки на балетной сцене роман, чем «Преступление и наказание». В «Братьях Карамазовых» или в «Идиоте» все-таки немало любовных линий, интриг, остросюжетных моментов – всего того материала, что идеально подходит для театральной адаптации. «Преступление и наказание» – самое философски насыщенное произведение Достоевского. Здесь сталкиваются не герои, а идеи, концепции. А как станцевать идею? Сделать это вроде бы реально (что угодно можно изобразить с помощью языка тела), но только надо ли? И каков будет художественный результат? Мы погружаемся не в интеллектуальный, а в психический и эмоциональный мир главных персонажей романа. Для нас важны не столько олицетворяемые ими социальные или нравственные теории, сколько внутренняя жизнь героев, движения души, предопределившие поступки Раскольникова, Сони, Порфирия Петровича, Свидригайлова…

– Ваши постановки всегда обращаются к человеческой душе. Какой образ или мысль из романа Достоевского стали первым триггером для хореографического замысла этой работы?
– Трудно выделить какую-то одну мысль или образ в таком сложном романе, как «Преступление и наказание». К спектаклю по этому произведению я шел всю свою жизнь. То принимался за него, то откладывал, поскольку понимал: не осилю. Прошло время, и я созрел. У меня появился необходимый выразительный и технический арсенал. И вот тогда балет «Преступление и наказание» состоялся. Работа над ним была бесконечно изнуряющей. Вслед за героями Достоевского мы прошли через невыносимые муки – и достигли света. Точнее – результата, которым можем по-настоящему гордиться. Считаю: нам удалось создать спектакль, открывающий новые возможности балетного искусства XXI века.

– В романе сильны мотивы двойственности – между добром и злом, холодом и теплом, отчаянием и надеждой. Как вам удалось подчеркнуть этот контраст?
– Тема двойственности человека и мира – одна из важнейших для всего творчества Достоевского. Достаточно привести знаменитую цитату из «Братьев Карамазовых»: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Писатель знал: весь наш земной путь – метания между светом и мраком, высшим моральными ценностями и зовом греха. В каждой душе от рождения сосуществуют ростки добра и тьмы. Ведь даже в падшем демоне сохранились остатки ангельского начала. И если ты чтишь Божьи заповеди и противостоишь соблазнам, то не утратишь связь со Всевышним. Я мог бы долго развивать затронутую тему, но, как говорится, лучше один раз увидеть. Зрители, посмотревшие балет «Преступление и наказание», сами ответят на Ваш вопрос. Я же предпочитаю не препарировать собственные спектакли. Замечу лишь, что мы воплотили на сцене образ той темной, дьявольской силы, которая искушала Раскольникова и подталкивала к преступлению.

– Вы уже не раз обращались к мировой литературной классике. После «Преступления и наказания» есть ли у вас внутреннее ощущение, что вы сказали всё, что хотели о Достоевском, или диалог с ним будет продолжаться?
– Разве можно «сказать все» о такой глыбе, как Достоевский?.. Его книги – неисчерпаемый кладезь мудрости. Не обращаясь к ней, ты никогда не придешь к пониманию истинной природы любви, добра, веры, греха. Я с долей осторожности планирую свою творческую жизнь. «Человек предполагает, а Бог располагает». Да и созидательный процесс плохо поддается программированию. Сейчас у меня в работе новые замыслы, и они никак не связаны с Федором Михайловичем. А что будет после – никто не знает. Но я уверен: идеи Достоевского, плоды его философских и духовных поисков не перестанут питать меня.

С Борисом Эйфманом беседовала Маша Хинич

************

 

«Преступление и наказание»
Балет Бориса Эйфмана по роману Ф. М. Достоевского на музыку Г. Малера, Б. Тищенко, митрополита Илариона (Алфеева)
Декорации: Зиновий Марголин
Костюмы: Ольга Шаишмелашвили
Свет: Глеб Фильштинский, Борис Эйфман
Музыка для балета записана Губернаторским симфоническим оркестром Санкт- Петербурга под управлением Антона Лубченко.

 Балетные спектакли «Преступление и наказание» в исполнении Санкт-Петербургского академического театра балета Бориса Эйфмана пройдут в Оперном театре Тель-Авива, в рамках балетного абонемента, с 8 по 13 сентября 2025:
Понедельник, 8 сентября, 20.00
Вторник, 9 сентября, 20.00
Среда, 10 сентября, 20.00
Четверг, 11 сентября, 20.00
Пятница, 12 сентября, 13.00
Суббота, 13 сентября, 12.00 (дополнительный спектакль)
Суббота, 13 сентября, 18.00

Автор портретов Бориса Эйфмана: Анна Фокина.
Фотографии из балета: Евгений Матвеев

Организатор гастролей в Израиле Шмуэль Цемах LTD – Йоав Цемах
Билеты в кассе Оперного театра по телефону 03-6927777 или в кассе «Браво»:
Пиар-агентство: Sofia Nimelstein PR & Consulting